Российская газета. 2011. Федеральный выпуск №5485 (109)
Сусанна Альперина
В конце мая — начале июня (точная дата еще не определена) в рамках фестиваля искусств «Черешневый лес» в Москве состоится открытие долгожданного памятника Иосифу Бродскому. А сейчас на Новинском бульваре, напротив американского посольства, где он будет стоять, заканчивается монтаж скульптурной композиции.
Первоначально планировалось открыть памятник именно 24 мая ко дню рождения поэта. Но так сложилось, что в этот день откроется другой памятник работы этого же автора — скульптора Георгия Франгуляна — Дмитрию Лихачеву в библиотеке Иностранной литературы. Обозреватель «РГ» встретилась с Георгием Вартановичем как раз на месте установки памятника Бродскому, когда он завершал работу, и спросила, почему перенесли дату открытия.
Георгий Франгулян: На самом деле не было точной даты. 24-го мая очень много мероприятий, например, День славянской письменности. И если бы еще и открывался памятник Иосифу Бродскому, то это событие было бы размыто. Лучше бы, чтобы у этого памятника была своя дата. Но это не я решаю. Просто высказываю вам свои предположения. На самом деле мне все равно когда откроют — главное, чтобы памятник Бродскому стоял.
РГ: Но вы были готовы 24-го «открыться»?
Франгулян: да. У меня все было готово. И. если бы была дана команда, то мы бы успели все сделать ко дню рождения Бродского.
РГ: Ваше видение памятника…
Франгулян: …трудно объяснить. Все мои слова полностью глубины замысла не раскроют, как ни нескромно это звучит. Любое произведение искусства предполагает индивидуальную реакцию зрителя. У каждого должна быть своя точка зрения и свое видение. Я сюда заложил много вариантов прочтения. Если говорить схематично, композиция состоит из силуэтов — плоские изображения фигур, расставленные в пространстве, становятся объемными в сочетании друг с другом. Мы все мимолетно пролетаем по жизни, и суть в том, что кому-то удается выразить себя и пропечататься, иметь свое изображение, а кому-то — нет. Но каждому дан шанс. Поэтому на площадку можно заходить. Становясь среди этих фигур в данном пространстве, вы сами становитесь памятником времени. И ваша задача сделать для себя выбор — куда вы пойдете, как вы сможете себя проявить в этом сложном мире. Эти люди-силуэты — то окружение, которое не только вокруг Бродского, а вокруг всех нас. Мы не существуем в одиночку. И то, что на этих фигурах нет лиц — не есть оскорбление. Это возможность каждому представить себя среди них.
РГ: Можно в них видеть то безликое окружение, которые Бродского не принимало?
Франгулян: Тут уже даже не важно Бродский или нет. Он прожил непростую жизнь, и его выдающиеся достижения в силу гениальности и мужества этого человека очевидны.
РГ: Вы с ним были знакомы?
Франгулян: Нет. Я люблю его поэзию, тональность, отношение к жизни. Его иронию и одновременно невероятную глубину и мудрость. Мне кажется, что человек такой глубины воспринимает мир, как следовало бы многим.
РГ: Расскажите историю создания памятника Бродскому — все ли было гладко?
Франгулян: В монументальном искусстве, особенно когда все связано с таким непростым городом, как Москва, все гладко не бывает. Всегда сложно, всегда все затягивается. Масса согласований, непониманий… и все это приходится преодолевать. Как правило, существуют материальные трудности. А в данном случае памятник Бродскому — мой личный подарок городу. Все полностью: и постамент, и гранит, и скульптура.
Потенциальные спонсоры были, но они все меня оставили — воспользовались кризисом. А я уже сделал работу, все отлил на свои средства. И сейчас для меня главное, что памятник будет стоять. Через 15 лет после смерти Бродский вернулся на родину.
РГ: Ваши работы — Лихачев, Ельцин, Окуджава и другие — все фигуры значимые…
Франгулян:…я делаю то, что мне интересно.
РГ: Если у вас будет «проходной» заказ на человека другого масштаба?
Франгулян: Пусть мне его дадут. Я что-то такого не помню. Можно даже в недостойной ситуации сделать что-то прекрасное. Это же дело художника — он может найти решение, которое все равно будет соответствовать задачам искусства: вечным, а не сиюминутным.
РГ: Есть ли у вас противники, в частности, среди художников, которые говорят: памятник Бродскому должен был быть другим?
Франгулян: Пусть делают сами то, что считают нужным. У меня своя жизненная программа и я ей следую. Если я буду кому-то угождать или слушать всех, кто критикует — сами представьте что получится. Художник должен быть самим собой. Это самое большое счастье и достояние для искусства, когда художник индивидуален и неподкупен. Самое главное — чувствовать себя звеном в истории искусств и всю жизнь этому следовать.
РГ: Вы на кого-нибудь равняетесь?
Франгулян: На всю историю искусств. Достойных фигур очень много. Огромное количество шедевров, сделанных человеком созидающим.
РГ: Вам хочется потом подходить к своим памятникам — например, к Булату Окуджаве на Арбате?
Франгулян: Нет, я не хожу туда. Смотрю только, проходя мимо. Или если нужно с кем-то встретиться и заранее продумываешь маршрут, могу назначить там встречу.
РГ: Вы сделали для Одессы памятник Исааку Бабелю. И опять же неизвестна дата открытия — одни говорят, что летом этого года, другие — что осенью.
Франгулян: Есть два варианта — июль и сентябрь. Точнее сказать не могу. Сейчас я отливаю эту скульптурную композицию. На самом деле даже денег окончательно пока на этот памятник не собрали. Я даже не могу выкупить работу из литья. Есть производственные затраты, которые пока не оплачены. Я сейчас не говорю о гонорарной части — она минимальна.
РГ: А вы не подарите Бабеля Одессе на свои средства. Как в случае с памятником Бродскому?
Франгулян: Я не могу все время дарить — слишком много памятников уже подарил. Это будет преступление по отношению к моей семье.
РГ: Сколько же памятников вы подарили?
Франгулян: Памятник в Антверпене — Петр Первый — за мой счет. Так и не рассчитались за него — даже за технические расходы. Памятник Хачатуряну в Москве за мой счет. Памятник Пушкину в Брюсселе на треть сделан на мои средства. Окуджава был оплачен. Памятники Ельцину — тоже: оба полностью оплачены.
РГ: Один из памятников Ельцину открывал президент — как могло быть иначе?
Франгулян: Первое надгробье открывали когда президентом был еще Владимир Путин. В Екатеринбурге в этом году памятник Ельцину открывал Дмитрий Медведев. А в первый раз в одном месте собрались три президента: Ельцин, Путин, Медведев — уникальная ситуация. И Патриарх Алексий Второй тогда присутствовал на открытии…
У меня были памятники бесплатные еще в институте. Как начал, так и продолжаю… Но я надеюсь, что памятник Бабелю все же будет оплачен. Когда я был в Одессе, то сказал: памятник Бабелю делается на народные средства, и мне впору отлить Бабеля в бронзе, а перед ним еще отлить шляпу, чтобы туда клали деньги.
Когда делают газоны, в «асфальт закапывают» деньги, все молчат! А люди искусства — они, как оказывается, разоряют. Начинают говорить: на эти деньги можно было бы детский сад построить и так далее. Пусть детские сады строит тот, кто умеет. А художник должен делать то, что обязан. И когда недоплачивают художникам, то всегда страдает произведение искусства. Многие не могут справиться, идут на компромиссы, берут плохие материалы… Кроме тех художников, которые умеют деньги получать. Но это уже другой дар.
РГ: С кем вы в контакте из родных, друзей Бродского? Кто будет на открытии памятника?
Франгулян: Ко мне в мастерскую приезжал из Петербурга поэт Евгений Рейн. Ему памятник нравится, и он хотел бы приехать на открытие. Как только буду знать точную дату, скажу ему.
Читать статью на сайте:
